– Ну, да, – ответил Мак, – в некотором роде…То есть, я хотел сказать, мы с ним немного знакомы… Я ведь сейчас выполняю занего кое-какие дела, но в последнее время мне начинает казаться, что зря яввязался в эту затею.

– Вы тот Фауст, который путешествует вместе с ЕленойТроянской? – спросил Одиссей.

– Нет-нет, это тот, другой, – сказал Мак. –Мою спутницу зовут Маргарита.

Он повернулся к девушке, чтобы представить ее легендарномугреческому герою, но Маргарита уже крепко спала, устроившись на скамье в углукабинки, неловко прислонившись к стене.

– Но вы, по крайней мере, тоже называете себяФаустом? – снова спросил Одиссей.

– Видите ли, дело в том, что я играю роль Фауста вТысячелетней Войне меж силами Света и Тьмы. А настоящий Фауст преследует меня,пытаясь выгнать вон.

– И что же вы собираетесь делать?

– Честно говоря, я и сам не знаю. Я пока еще тольконачинаю размышлять о том, насколько хорошо я справился с этой ролью. Можетбыть, мне придется выйти из игры и уступить место самому Фаусту…

Одиссей покачал головой:

– Мне кажется, вы и сам неплохо с этим справляетесь.Почему же вы решили умыть руки? Зачем вам бросать начатое дело? В конце концов,чем этот самый Фауст лучше вас?

– Ну, знаете, он все-таки знаменитый маг, ему и должнапринадлежать великая честь представлять человечество…

– Ну и ну! – воскликнул Одиссей, поплотнеезакутываясь в свой плащ. – Что я слышу! За что ж это магу такая честь?Маги ничуть не лучше политиков, а может быть, даже еще хуже! Как вы до сих порсебе этого не уяснили? Магия издревле являлась одним из противников всегочеловечества, и мне кажется, что со временем она, да и само человечество тоже,не так уж сильно изменились.

– Я никогда не думал об этом, – признался Мак.

– Магия дает человеку немалую силу, – продолжалОдиссей, – но лишь немногие знают, как ею пользоваться. Разве горсткепосвященных в ее тайны можно доверить управление целым миром? Неужели вамсамому хочется, чтобы Фауст правил вами?

– Но Фауст знает гораздо больше, чем простой смертный…

– Его знания в основном касаются тех областей, которыемало интересуют людей обыкновенных. Они как бы лежат в стороне от повседневнойлюдской жизни и от насущных человеческих забот. У меня есть кое-какой опытобщения с магами. В наши времена самым знаменитым среди них считался Тиресий. Ичто вы думаете, мы позволяли ему вмешиваться в нашу жизнь – скажем, выступатьна политических собраниях, управлять каким-нибудь государством или командоватьвойском? Нет! Наш вождь, Агамемнон, отнюдь не являлся образцом всехсовершенств, но он был человек, и он не водил слишком тесной дружбы ни с богами,ни с духами. Бойтесь людей, взявшихся говорить от имени богов!

– Но он настоящий Фауст!

– Ну и что? Это еще отнюдь не значит, что именно он –настоящий обладатель знаменитого фаустовского духа. Не имя красит человека, ачеловек прославляет свое имя. Если уж говорить о героизме, то я вижу здесьтолько одного героя – вас, мой милый Мак. Да-да, вас, человека, не обладающегокакими-то особыми знаниями и сверхъестественными способностями, но тем не менеепытающегося действовать самостоятельно.

От этих слов Одиссея на душе у Мака полегчало. Он выпилкружку ароматного настоя, поднесенную трактирщиком, разбудил Маргариту,заставил ее тоже выпить душистое травяное зелье, и поднялся с лавки,поддерживая под руку свою подругу.

– Я поеду дальше, – сказал он.

– А Фауст? – спросил Одиссей.

– Он гонится за мной следом.

– А, отлично! – сказал Одиссей и легонько пихнуллоктем Ахиллеса, похрапывающего в углу кабинки на лавке. – Ты слышишь,Ахиллес?

Ахиллес вздрогнул.

– А?.. Что?.. – спросил он, открывая глаза. –Ты звал меня, Одиссей?

– Приготовься, друг, – тихо, но внятно проговорилОдиссей, наклонившись к нему. – Фауст близко! Он скоро явится сюда.

Одиссей и Ахиллес! Теперь Мак не сомневался, что эти двоесумеют задержать Фауста.

– Идем, Маргарита, – обратился он к своейспутнице.

– Иду, – ответила она, подавляя зевоту.

Они вышли из трактира. Вскоре раздался стук лошадиных копытна дороге, ведущей в Сен-Менехольд.

Фауст прискакал к трактиру через двадцать минут после того,как уехали Мак с Маргаритой. На лбу его вскочила огромная шишка; но, если несчитать еще нескольких царапин и легких ушибов, удар головой о ствол дуба ипадение с коня не сильно повредили ему.

Елена, с развевающимися по ветру волосами, была прекрасна,как всегда.

Перешагнув порог трактира, Фауст столкнулся с Одиссеем.

– Я знаю вас! – воскликнул Одиссей. – ВыФауст!

– Ну и что же? Я не скрываю своего имени, –ответил ученый доктор.

– Значит, Елена Троянская с вами!

– Да, она со мной, – сказал Фауст. – Толькоона, прекраснейшая из земных женщин, достойна быть моей подругой. Кто вы и чтовам нужно от меня?

Одиссей назвал себя и поманил рукой Ахиллеса, чтобыпредставить своего друга. Фауст выслушал его со сверхчеловеческимхладнокровием. Если он и был удивлен, то ничем не выдал своих чувств.

– Мы, – обратился к Фаусту Одиссей, положив рукуна богатырское плечо Ахиллеса, – требуем назад прекрасную Елену. Тотдемон, который отдал ее вам, не имел никакого права похищать эту женщину изТартара, уводить ее от мужа.

– Об этом не может быть и речи, – холодно ответилФауст. – Мне лично нет никакого дела до чьих-то прав. Мне дали Елену, иона останется со мною.

– Кажется, я уже слышал нечто подобное раньше, –сказал Одиссей, взглянув на своего товарища и вспомнив те далекие дни войныгреков с Троей, когда Ахиллес не хотел отдавать Агамемнону свою пленницу,прекрасную Брисеиду, и был готов защищать ее с оружием в руках. Но вождь грековпроявил упорство, и разгневанный Ахиллес скрылся в своем шатре, уклоняясь отучастия в боях. Это чуть не послужило причиной гибели всего греческого войска[72].